Йолка про Ужгород, батьків, друзів і майбутнє материнство

– Лиза, что в последнее время с тобой происходит? С имиджем, с репертуаром?

Взросление у меня произошло. Логичное взросление, желание роста, развития. Творческие амбиции во мне проснулись наконец-таки.

– А раньше не было?

Нет. У меня была зажатость какая-то. Ощущение, что мне достаточно того, что у меня есть. Сейчас этого нет. Мне хочется большего.

– А что произошло? Какая-то усталость от прежнего продюсера Влада Валова?

Нельзя это назвать усталостью. И потом, я не люблю комментировать этот разрыв. Ну, произошло, и произошло. Сейчас я работаю с Аленой Михайловой и Лианой Меладзе, и у нас очень хорошо получается. Этот тандем меня радует и вдохновляет.

– А что они в тебе разглядели?

Я не нуждаюсь в этих объяснениях, я не люблю раскапывать людей. Растормашивать их. Если мы работаем вместе, то, значит, и я в них что-то такое вижу, и они во мне. Это самое главное. Причем женщины о таких вещах не разговаривают – они это видят, чувствуют без слов. (Смеется) Поэтому просто очень крутое творческое трио.

– Лиза, ты главная звезда украинского телешоу, при этом дико востребована сейчас как певица. Времени отдаешь больше России или родной Украине?

Вообще времени нет ни на что. Я бываю и там, и здесь с завидным постоянством. В Ужгороде у меня все родные, друзья у меня там. Но бывать у них удается лишь раз в году. Хорошо, есть Skype, который помогает.

– А как – приезжаешь, какое ощущение?

Как будто бы я никогда не уезжала. С другой стороны, выросло уже поколение, которое, когда я уезжала, было детьми. А теперь они такие взрослые, модные тусовщики.

– Узнают и дергают?

Дергают иногда. Ну а как иначе?! Я же там не с охраной. Я дома, все! И я не ограничиваю себя в передвижениях только из-за того, что кто-то может в меня пальцем ткнуть. Я от этого не меньше хочу купить себе джинсы или пойти за хлебом. Понимаешь? Кому-то, может, это и необычно, но я точно так же хочу на рынок за яблочками сбегать. Абсолютно. Поэтому это не кокетство никакое. Я хотела бы всю жизнь сама себе покупки делать. Это мои покупки. Я хочу их делать – я получаю от этого удовольствие. Хочу сама яблоки нюхать, которые себе выбираю. Есть вещи, которые я с удовольствием, с радостью на кого-то переложу и вздохну с облегчением, но ребенка своего буду воспитывать я, а не няня. Чтобы он однажды не назвал меня «тетей». – Сегодня кто в Ужгороде остался? Лучшая подруга, мама, папа. Ряд друзей у меня там, без которых жить не могу.

– Приходится помогать семье?

(Взрывается) Что значит «приходится»?! Как можно не помогать родителям?! Я могу плюнуть в лицо человеку, который встал на ноги и забыл о том, что надо помочь родителям. Это не «приходится». Это счастье. То, ради чего мы растем и становимся на ноги. У нас такая великолепная пенсия – 700 гривен. Сто долларов – средняя зарплата в Ужгороде, а цены стремительно приближаются к киевским и московским. Ну, двести долларов, хорошо, даже если триста долларов в месяц на семью – как?! Это же ноль, это никак, это нищенство. Я маму с папой редко вижу, это для меня горе большое. Когда нет возможности протянуть руку, поймать тачку и приехать к родителям – это хреново. Но, с другой стороны, если бы я там осталась, то не могла им помогать. Вот это точно.

– Сейчас твое второе пришествие, везде звучат твои песни, но тебя совсем нет в телевизоре. Неужели не предлагают?

Я сама не готова к каким-то большим телевизионным проектам. Они отнимают много сил. – Только твои коллеги и готовят, и танцуют на льду… Я считаю, что лучше хорошо петь, чем плохо танцевать. Это мое кредо. Мне на хрен не надо просто так мелькать в ящике. Я лучше тихонько на пенсию уйду, чем буду в кулинарном шоу! Ну, правда. У меня был период, когда толком ни ротаций, ни концертов. Но это не значит, что я была согласна сниматься в «Танцах на льду» со звездами. Это отчаянные попытки... Если у тебя нет песен, то надо искать их, а не идти в какое-то шоу. Единственное, чего не хватало мне в тот момент, – это концертов. По ощущениям. Очень не хватало. Потому что в этот момент начинаешь слегка сомневаться в себе. А этого нельзя допускать ни в коем случае. Но хорошо, когда тебя окружают люди, которые не дают тебе сойти на этот скользкий путь, потому что можно себя очень быстро похоронить. Это неправильно. Верить в себя нужно всегда.

– Ты верила в то, что будет возрождение творческое?

Конечно. Я все знала (смеется). Есть вещи, которые я знаю. И все тут. – А что будет в будущем году, а что – через два-три года? Не могу сказать. Знать и кричать об этом – это разные вещи. Я люблю постфактум. Я догадываюсь.

– Семья?

Это то, о чем я вам никогда не расскажу.

– Почему?

Потому что это мое личное пространство. Оно колючей проволокой ограждено от всех. Туда не вхож никто. Чик-чирик – я в домике. У меня позиция: мой дом – моя крепость. И в моем доме не будет журналистов. Не потому, что я не люблю журналистов – я открыта к общению всегда. Просто мое пространство – это мой домик. Чик-чирик.

– Ну а ты хотя бы влюблена сейчас?

А вот как ты думаешь?

– Судя по твоему цветущему виду – да.

Вот! (Смеется)

– Любовь помогает творить или мешает?

Я считаю, что человек, который не любит, не способен отдавать свою любовь зрителям, слушателям. Ну не способен генерировать это чувство. Я не верю в сублимацию. Петь о любви без любви – это уже ремесло. Если я почувствую, что к своей работе отношусь как к ремеслу, как к станку (типа отработали и пошли), я уйду на пенсию.

– Семья или работа – что на первом месте?

Семья будет всегда на первом месте. – А когда родишь ребенка… Уйду в долгосрочный отпуск. Буду записывать песни. Беременной же можно записывать песни. Даже с грудным ребенком можно записывать… Думаю, что я редко буду давать концерты. Себе в удовольствие, просто для поддержания формы. Но на какое-то время уйду в приятный отпуск. Для меня ребенок должен обязательно быть: а) желанным, б) запланированным в том смысле, что ты не должна быть в шоке от факта его зачатия.

– Ну, ты уже готова? Или рано пока?

Еще чуть-чуть рановато. А ты снова ко мне «в конвертик» полез. (Смеется)

– Интересно же, когда мы увидим тебя с коляской.

Вот это тоже вряд ли. Я не из тех звезд, которые будут тыкать своего ребенка в фотообъектив, прежде всего потому, что хотела бы, чтобы мой ребенок ходил в обыкновенную школу, с другими детками, такими же, как и он. Я очень не хочу, чтобы у меня был какой-то балованный ребенок. Будет страшно у меня получать, если станет таким. Честно.

– Счастлива?

Максимально.

– А что такое понятие «счастье» для тебя?

Ну, оно у каждого свое. Я не могу описать словами, просто знаю, что это такое.